ГОРОД, ГДЕ НИКТО НЕ УМИРАЕТ: АНТИДЕПРЕССАНТЫ, КРИОНОВЫЕ ЗАМКИ И ДРУГИЕ БАЗОВЫЕ СЕРВИСЫ

В книге «Футурология. XXI век: бессмертие или глобальная катастрофа?» вы говорите о главной дилемме будущего: либо нас ожидает физическое бессмертие, либо глобальная катастрофа. Какой тип городского устройства мог бы обеспечить физическое бессмертие?

Есть несколько таких вариантов. Первый — мы все будем жить в бункерах и готовиться к катастрофе, а второй — постапокалиптический сюжет, когда все станут носить противогазы, как в «Безумном Максе».

В общем, если катастрофа будет действительно большой, то нам ничего не поможет. Если это произойдет, то уже будет не важно, где мы живем: в распределенных поселениях или в городах. Если все погибнет, то полностью. То есть, с одной стороны, архитектура, конечно же, важна, но, с другой стороны, проблемы жизни и смерти стоят на более высоком уровне: и рай в шалаше, и мертвый во дворце.

Что произойдет с городом через 70 или 100 лет, если мы все-таки достигнем бессмертия?

Тогда это будет, скорее всего, космическая станция в поясе астероидов. Потому что, если мы будем жить по сто лет, то начнем осваивать космическое пространство, и если будем путешествовать по Солнечной системе, то снизим шансы глобальной катастрофы, которая нас всех уничтожит. То есть, бессмертным станет тело не биологическое, а кибернетическое, загруженное в компьютер. Мы сможем жить совершенно в других условиях. И у нас будут другие технологические возможности для жизни. Мы смогли бы жить в пределах Солнечной системы, а не улетать куда-то, как в фильме«Интерстеллар». Но это уже будут нанороботы, которые высаживались бы на астероидах, переделывали их и готовили для нас станции с искусственной гравитацией.

БЕССМЕРТНЫМ СТАНЕТ ТЕЛО НЕ БИОЛОГИЧЕСКОЕ, А КИБЕРНЕТИЧЕСКОЕ, ЗАГРУЖЕННОЕ В КОМПЬЮТЕР

Будут ли при этом существовать традиционные города?

Париж, например, как существует с конца XIX века, так и будет существовать дальше. Традиционный город сохранится за счет своей физической инерции и психологической инерции населения. Большинство таких городов останется, если только не произойдет глобальная катастрофа и их не разбомбят. Но даже в этом случае их могу построить заново. Как мы знаем, Варшаву удалось восстановить, как и многие другие разбомбленные города. Если люди достигнут бессмертия, они будут жить так же, как и сейчас. Просто они не будут умирать.

Пол Нэш, «Особняки мертвецов», 1932 г. Картина вдохновлена эссе Тома Брауна «Гидриотафия, или Погребение в урнах», в котором автор размышляет о жизни и бессмертии. Источник: Tate.org.uk

Как будет решен вопрос перенаселения, если мы достигнем бессмертия?

Главная причина перенаселения — количество рожденных детей, а не продолжительность жизни. Если у женщин будет рождаться не больше двух детей, то перенаселения не будет вообще. Мы видим, что наибольший рост населения происходит в самых бедных странах с самой низкой продолжительностью жизни. В Нигерии, Йемене на женщину приходится по 5−6 детей, тогда как в Германии особого роста нет. Там большая продолжительность жизни, но на женщину в среднем приходится 1−2 ребенка.

Во-вторых, расселение идет в космосе, а также в морях, небоскребах. То есть даже Земля может принять в десять раз больше людей, если использовать ее оптимально. А если мы рассматриваем Солнечную систему, то там может в тысячу раз больше людей жить на космических станциях. Если мы загрузим наше сознание в компьютер, что значит, мы больше не будем жить в физических телах, тогда можно будет уместить еще больше людей. То есть освоение космоса плюс определенная регуляция дадут возможность не сидеть на головах друг у друга и умирать от голода. Кризис перенаселения характерен для примитивных сообществ, как у леммингов, которые вымирают из-за популяционного бума.

Значит ли это, что будет определенное число людей, живущих вечно, и совсем ограниченное количество новорожденных?

Будут миллиарды людей. Просто будет еще идти такой процесс, как интеграция людей с искусственным интеллектом, а также друг с другом.

Эволюционный процесс будет другим. Персональное сознание людей, семей, мужей и жен сможет воссоединиться в единое целое. Индивидуальность человеческой личности перестанет быть такой необходимой.

Какая инфраструктура должна поддерживать процесс усовершенствования человека?

Глобальный искусственный интеллект. Интеллект, который выполнял бы функции интернета и государства во всем мире. Он заботился бы о людях, спасал от смерти, лечил бы их. В каком-то смысле, он бы выполнял патерналистскую функцию. А также функцию наблюдения, частично это все уже есть. Он создавал бы развлечения, давал информацию. Был бы партнером людей в различных играх и развлечениях. Интернет, искусственный интеллект и государство сольются в единую всепронизывающую структуру.

Конечно же, роботы будут везде, но носители искусственного интеллекта могли бы быть маленькими устройствами. И все они будут связаны друг с другом. Они будут внутри человеческого организма, как медицинские нанороботы, которые, попадая в кровь, проводят постоянный мониторинг.

Мы сейчас говорим о последних этапах бессмертия?

Все эти изменения могут произойти очень быстро, до конца XXI века, а может быть, и к середине. Если все не разрушится, то эта неотъемлемая вещь, эта информационная структура появится и станет самой важной. А вот дома могут быть все те же самые, что и сейчас. В какой-то степени, информационная архитектура станет важнее физической.

ЗЕМЛЯ МОЖЕТ ПРИНЯТЬ В ДЕСЯТЬ РАЗ БОЛЬШЕ ЛЮДЕЙ, ЕСЛИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЕЕ ОПТИМАЛЬНО

Если мы посмотрим на перспективы 30−50 лет, появится ли какой-то новый тип больниц или другой инфраструктуры, которая помогала бы продлевать жизнь?

Безусловно, появятся больницы, где людей будут лечить от старости. Я думаю, что в будущем людей будут вакцинировать в детстве, чтобы они не старели, генетически модифицировать их. В какой-то момент должны появиться компьютерные центры омоложения, где можно будет получить какие-то базовые услуги. Не как у нас сейчас: ты идешь к доктору, который говорит тебе: «С вами что-то не так, давайте сдадим двадцать анализов, а потом вам надо будет принять двадцать разных лекарств». А потом вообще выясняется, что он ошибся. Такого не будет. Все станет точным, как в автомобильной диагностике. Тебя подключают к компьютеру, и он говорит, в чем проблема, и меняет все, что нужно: масло, органы, потом вживляет нанороботов. Все это очень быстро. Пациент останется в этом госпитале на пару дней, а сама процедура будет автоматизированной, как сотовая связь. Технически эту процедуру можно будет сделать дома, или же это будут какие-то центры. Но я думаю, визуально все это также будет отличаться от больниц, которые существуют сейчас. Сейчас они вызывают только негативные ассоциации: больница, опасность, кровь берут, неприятные врачи. Все будет иначе: тебе надо только измерить температуру, и все станет понятно.

Карта пути к бессмертию. Цифровое бессмертие. Серия из 7 карт была создана Фондом Науки для Продления Жизни и Art. Lebedev Studio

Какая городская инфраструктура поможет снизить риск смерти в городе?

Например, более безопасное движение, разделение полос и, вообще, автоматизация транспорта, если он будет компьютеризирован. Но может быть также и автоматизация человека, если человек будет носить какой-то экзоскелет или обруч, который будет давать ему советы по безопасности, или какие-то воздушные подушки, которые будут надуваться и защищать его голову от удара, если кирпич вдруг упадет. Роботизация и система контроля. Сейчас в Америке дефибрилляторы можно найти во всех публичных местах. Возможно, потом это будут уже не просто дефибрилляторы, а роботы, которые могут немедленно подбежать и оказать первую помощь.

Ну, и, конечно, архитектура криохранилищ, в которых человека можно будет заморозить. Вы видели проект Timeship? Это такая крепость, где будут проводиться исследования и храниться замороженные тела умерших до того, как их вернут к жизни. Но если дело срочное, то подойдет любая архитектура. Например, первый ядерный реактор в Америке построили при стадионе.

Вы можете представить себе город, специализирующийся на создании бессмертных людей?

Есть одна идея, называется Seasteading. Она заключается в том, чтобы построить автономные корабли со своим законодательством. Сейчас существуют некоторые экономические и законодательные ограничения, но корабли, которые находятся в море, экстерриториальны; там можно проводить более смелые эксперименты, например, пересаживать голову одного человека другому. Так же, как в фильме «Остров доктора Моро», он же тоже был экстерриториальным в какой-то степени. Он мог проводить свои эксперименты, не попадая под действие существующих законов. Или Багамы. Это не только экономический оффшор, но и биологический. Острова могли бы стать оффшорами для научных экспериментов.

ОСТРОВА МОГЛИ БЫ СТАТЬ ОФФШОРАМИ ДЛЯ НАУЧНЫХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ

Смогут ли люди жить в условиях другой окружающей среды?

Да, они могут жить даже в космосе, если как-то модифицируют свои тела. Все это возможно, но это не самое главное, что может быть в будущем. Это так же, как с картинками на профиле в Facebook. Люди помещают туда самые обычные фото. Но есть те немногие, кто создают с помощью дизайнеров совершенно невероятные аватары. В некотором смысле люди будут довольно консервативны.

Как должен жить человек, который сейчас стремится к бессмертию?

У меня есть карта продления жизни, которую я могу вам дать. Все, что человек делает, должно уменьшать вероятность смерти. Всеми научно доказанными способами. Другое дело, что большинство из этих советов понятны, но их трудно реализовать. Мотивации не хватает. Тут важно дотянуть до того момента, когда технологии научатся продлевать жизнь. Быть в курсе всего.

Это значит, тебе нужно следить за своим здоровьем постоянно? Не курить, не пить. Неужели у людей такое желание жить, что они готовы ограничивать себя?

Люди стремятся к удовольствию. Еда и наркотики дают мгновенное удовольствие, так что бывает трудно жить как-то по-другому. Мне кажется, что нужна какая-то регуляция настроения. Это должно перейти на какой-то новый уровень, чтобы было гораздо проще себя мотивировать делать что-то полезное и избегать разрушительного поведения, связанного с развлечениями.

Проект Timeship архитектора Стивена Валентайн. Проект станет первой лабораторией для исследований замедления старения и криоконсервации. Источник: Lehras​soc​.com

Значит, мы можем сказать, что одна из главных задач, связанных с бессмертием, — это развитие технологий, а вторая — собственное самосознание?

Человек должен быть нацелен на бессмертие. Потому что, если оно ему не нужно и он хочет умереть, то он умрет рано или поздно. Люди иногда кончают с собой или ведут саморазрушительный образ жизни, что тоже можно считать суицидом. То есть мы можем ждать какой-то помощи от новейшей психофармакологии в мотивации человека к здоровой жизни.

Вы считаете, что при наличии огромного количества глобальных рисков, которые, по сути, в любой момент могут разрушить нашу планету и человечество, именно стремление к бессмертию и продлению жизни, сохранению разума — это единственный выход?

Тут есть два варианта. Бессмертие — это такой консервативный путь и он может указать нам правильное направление. Или можно попытаться сделать так, чтобы на основе твоего разума создали искусственный интеллект. Это путь более радикальный: как стать богом по-быстрому. То есть или ты тянешь, тянешь, тянешь, ешь зеленую травку и доживаешь до бессмертия, а потом уже ты начинаешь что-то делать. А можно наоборот: поступить в лабораторию, стать первым волонтером. Твой мозг будут сканировать и на его основе сделают искусственный интеллект, который будет править миром.

То есть вы думаете, что этот выбор мозга, который будет использован для создания искусственного интеллекта, может быть абсолютно случайным?

Не факт, что он будет случайным, и не факт, что искусственный интеллект пойдет по этому пути. Я думаю, что это — один из возможных путей.

Для узурпации власти?

Да, для контроля над вселенной. Просто он бесконечно более рискованный, и мы даже не знаем, в какую лабораторию идти, возьмут ли мой мозг, или твой. Подойдет ли он им? Может быть, они скажут: «Фу, плохой мозг. Подпорченный».

Источник

ГОРОД, ГДЕ НИКТО НЕ УМИРАЕТ: АНТИДЕПРЕССАНТЫ, КРИОНОВЫЕ ЗАМКИ И ДРУГИЕ БАЗОВЫЕ СЕРВИСЫ

Должны ли ученые служить истине, даже ценой социальной гармонии?

Израильский ученый Юваль Ной Харари в своей колонке для The Guardian рассуждает о двух главных фронтах для каждого из нас

Должны ли ученые служить истине, даже ценой социальной гармонии? Должны ли вы выводить вымысел на чистую воду, даже если он поддерживает социальный порядок? Когда я писал свою последнюю книгу «21 урок для XXI века», я столкнулся с этой дилеммой в рассуждениях о либерализме.

С одной стороны, я считаю, что либеральная история ошибочна: она не говорит правду о человечестве. А для того, чтобы выжить и процветать в XXI веке, нам нужно выйти за ее пределы. С другой стороны, либеральная история по-прежнему имеет фундаментальное значение для функционирования глобального порядка. Более того, на либерализм сейчас нападают религиозные и националистические фанатики, которые верят в ностальгические фантазии – более опасные и вредные.

Так что стоит ли мне говорить прямо и открыто – рискуя, что мои слова могут вырвать из контекста демагоги и автократы и использовать их для дальнейшего нападения на либеральный порядок? Или мне нужна самоцензура? […]

Я выбрал самоцензуру […] Великое преимущество либерализма перед другими идеологиями заключается в том, что он гибок и не догматичен. Он может выдерживать критику лучше, чем любой другой общественный порядок. Действительно, это единственный социальный порядок, позволяющий подвергать сомнению даже его собственные основы. Либерализм уже пережил три крупных кризиса: Первую мировую войну, фашистский вызов в 1930-х годах и коммунистический вызов в 1950-х-70-х годах. Если вы считаете, что либерализм сейчас в беде, просто вспомните, насколько хуже было в 1918-м, 1938-м или 1968-м. […]

Просто вспомните, насколько хуже было в 1918, 1938 или 1968 годах

Поэтому мы надеемся, что либерализм сможет вновь изобрести себя. Но главная задача, с которой он сталкивается сегодня, – не фашизм или коммунизм, он исходит даже не от демагогов и автократов, появляющихся повсюду, как лягушки после дождя. На этот раз главная проблема в другом.

Либерализм основан на вере в человеческую свободу. В отличие от крыс и обезьян, люди должны иметь «свободу воли». Именно это делает человеческие чувства и человеческий выбор окончательным авторитетом в мире: как моральным, так и политическим. Согласно либерализму, избиратель отлично знает – «клиент всегда прав»: так что мы должны думать сами за себя и следовать зову собственных сердец.

К сожалению, «свобода воли» не существует в научной реальности. Это миф, унаследованный от христианского богословия. Теологи разработали идею «свободы воли», чтобы объяснить, почему Бог прав, наказывая грешников за их плохой выбор и вознаграждая святых за их хороший выбор. […]

Этот миф имеет мало общего с тем, что наука теперь учит нас о Homo sapiens и других животных. У людей, безусловно, есть воля – но это не сила. Вы не можете решить, какие у вас будут желания. Вы не принимаете решения быть интровертом или экстравертом, спокойным или тревожным, веселым или тяжелым. Люди делают выбор – но он всегда от чего-то зависит. […]

Это не абстрактная теория. Вы сами можете быть тому свидетелем. Просто обратите внимание на следующую мысль, которая появится в вашем сознании. Откуда она? Вы свободно выбрали именно ее? Очевидно, нет. […]

Но теперь вера в «свободу воли» внезапно становится опасной. Если правительствам и корпорациям удастся взломать человека, проще всего манипуляциям поддадутся те, кто верит в свободную волю.

Чтобы успешно хакнуть людей, вам нужно всего две вещи: понимание биологии и много вычислительной мощности. Инквизиции и КГБ не хватало этих знаний и силы. Но вскоре у корпораций и правительств может быть и то, и другое.  Как только они смогут взломать вас – они смогут не только предсказать ваш выбор, но и реорганизовать ваши чувства. […]

Если вы верите в традиционную либеральную историю, у вас будет соблазн просто отказаться от этой проблемы. […] К сожалению, отказ от проблемы не решит ее – вы просто станете уязвимее.

Ведь все начинается просто. В интернете вам может попасться на глаза заголовок: «Банды иммигрантов изнасиловали местных женщин». Вы нажимаете на него. Точно так же в этот же момент ваш сосед тоже серфит в сети и ему попадается другой заголовок: «Трамп готовит ядерный удар по Ирану». Он нажимает на него. Оба заголовка – поддельные новости, возможно, созданные российскими троллями, или веб-сайт, заинтересованный в росте трафика, чтобы увеличить доходы от рекламы. И вам, и вашему соседу кажется, что вы нажали на эти заголовки по собственной воле. Но на самом деле вас хакнули.

Разумеется, пропаганда и манипуляция – не новое. Но в прошлом они работали по принципу ковровых бомбардировок – теперь это высокоточные удары. […] Алгоритм может сказать, что у вас уже есть предвзятость к иммигрантам, а ваш сосед уже не любит Трампа, поэтому вы видите один заголовок, а сосед – совсем другой. […]

И это только начало. В настоящее время хакеры полагаются на анализ сигналов и действий во внешнем мире: товары, которые вы покупаете, места, которые вы посещаете, слова, которые вы ищете в интернете. […] Представьте, что инквизиция и КГБ сделали бы с биометрическими браслетами, которые постоянно контролируют ваше настроение и чувства? Оставайтесь на связи.

У либерализма – впечатляющий арсенал аргументов и институтов для защиты индивидуальных свобод от внешних атак репрессивных правительств и фанатичных религий. Но он не готов к ситуации, когда индивидуальная свобода подрывается изнутри: когда сами концепции «индивидуальности» и «свободы» больше не имеют смысла. Чтобы выжить и процветать в XXI веке, нам нужно отбросить наивное видение людей как свободных существ – взгляд, унаследованный от христианского богословия, и от современного Просвещения, – и примириться с тем, кем на самом деле являются люди: существа, которых можно взломать. Нам нужно лучше знать себя.

[…] Если правительства и корпорации узнают вас лучше, чем мы сами себя, они могут продать вам все, что захотят – будь то продукт или политик.

Особенно важно узнать наши слабости. Они – основные инструменты тех, кто пытается вас хакнуть. Компьютеры взламывали с помощью уже существовавших ошибочных строк кода. Людей взламывают по уже существующим страхам, ненависти, предубеждениям и тягам. Хакеры не могут создать страх или ненависть из ничего. Но когда они видят, что люди уже боятся и ненавидят – легко дают соответствующие эмоциональные триггеры и вызывать еще большую ярость.

Если люди своими силами не смогут познать себя, возможно, ту же технологию, которую используют хакеры, можно использовать и для нашей защиты. […]

Но все это не главные вопросы. Если люди являются существами, которых можно взломать, и если наш выбор и мнения не отражают нашу свободу воли, какой должна быть политика? […]

С одной стороны, это открытие дает людям совершенно новый вид свободы. Раньше мы отождествляли себя со своими желаниями и стремились к свободе их реализации. Всякий раз, когда в уме возникала какая-либо мысль, бросались делать ставки. Мы носились, как сумасшедшие, движимые своими мыслями, чувствами и желаниями, которые, как мы ошибочно полагали, представляли нашу свободную волю. Что произойдет, если мы перестанем отождествлять себя с этими американскими горками? Что произойдет, когда мы внимательно будем следить за следующей мыслью, появляющейся в нашем сознании и спрашивать: «Откуда она взялась?» […]

Некоторые считают, что если мы откажемся от нашей веры в «свободу воли», то станем полностью апатичными, свернемся в уголочке калачиком и изголодаемся до смерти. По факту, отказ от этой иллюзии может иметь два противоположных эффекта: во-первых, может создаться более прочная связь с остальным миром – вы станете внимательнее относиться к своей среде, а также потребностям и желаниям других. […]

Во-вторых, после отказа от мифа о свободе воли, у вас может разгореться глубокое любопытство. Если вы отождествляете себя с мыслями и желаниями, возникающими в вашем сознании, вам не нужно прилагать много усилий, чтобы познать себя. Вы думаете, что вы уже точно знаете, кто вы. Но как только вы осознаете: «Привет, это не я. Это всего лишь некоторое изменение биохимического явления», вы поймете, что понятия не имеете, кто – или что – вы на самом деле. Это может стать началом самого захватывающего путешествия, которое только может предпринять любой человек.

Нет ничего нового в том, чтобы сомневаться в свободе воли или в изучении истинной природы человечества. Мы, люди, обсуждали это тысячу раз. Но никогда до этого у нас не было технологий. Именно они все и меняют. Древние проблемы философии становятся практическими проблемами техники и политики. […]

Как либеральная демократия функционирует в эпоху, когда правительства и корпорации могут хакнуть людей? Что осталось от убеждений «избиратель знает лучше» и «клиент всегда прав»? Как вам живется, понимая, что вы – существа, которых можно взломать? Что ваше сердце может быть государственным агентом, что ваша миндалина может работать на Путина, и что следующая мысль, которая возникает у вас в голове, вполне может быть результатом какого-то алгоритма, который лучше вас знает, кто вы? Это самые интересные вопросы, с которыми сейчас сталкивается человечество. […] Вместо того, чтобы создать свежие политические модели, переупаковываются остатки ХХ века или даже Средневековья. […]

Так что делать? Нам нужно сражаться одновременно на двух фронтах. Мы должны защищать либеральную демократию не только потому, что она оказалась более мягкой формой правления, чем любая из ее альтернатив, но также и потому, что она убирает наименьшие ограничения для обсуждения будущего человечества. В то же время нам нужно подвергнуть сомнению традиционные предположения о либерализме и разработать новый политический проект, который лучше соответствует научным реалиям и технологическим силам XXI века. […]

Полную версию текста читайте на The Guardian

Должны ли ученые служить истине, даже ценой социальной гармонии?